Философия советской эпохи

В 1917 г. в России поэтапно произошли две революции - Февральская буржуазно-демократическая, которая разрушила русскую монархию, и Октябрьская социалистическая, приведшая к власти партию большевиков (коммунистов) под руководством Владимира Ульянова (Ленина). Из обломков распавшейся Российской империи большевики смогли собрать новое могучее государство - Союз Советских Социалистических Республик (СССР).

Его становление, расцвет и гибель задали временные границы советской эпохи - от 1917 до 1991 г.

Интересно, что, хотя большевики клялись в верности идеям Маркса, свою революцию они осуществили вопреки прогнозам немецкого мыслителя - в преимущественно крестьянской стране с невысоким уровнем развития капитализма. Во многом это стало возможным благодаря проницательности и смелости Ленина, который, во-первых, увидел в России «слабое звено» мировой капиталистической системы, а во-вторых, не побоялся опереться на восставшее крестьянство.

Сам Владимир Ленин (1870-1924) не был профессиональным философом и обращался к философской тематике, только если того требовали задачи политической борьбы. Еще в юности он оценил революционный потенциал марксизма и убедил себя в том, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Ленин с возмущением отметал всякие попытки дополнить или поправить марксизм идеями других философских школ. Он заявлял: «Марксизм - монолитное мировоззрение, он не терпит, чтобы его разжижали, опошляли разными вставочками». Когда среди части большевиков возникла мода на позитивистскую философию, Ленин подверг ее уничтожающей критике, написав свой самый известный философский труд - «Материализм и эмпириокритицизм» (1908). В этой работе он провозгласил принцип партийности философии, иначе говоря, указал на связь философских учений с интересами и борьбой общественных классов. Что касается идеализма, то в любой, самой привлекательной форме это всего лишь «комплекс идей, порожденных тупой придавленностью человека и внешней природой, и классовым гнетом, - идей, закрепляющих эту придавленность, усыпляющих классовую борьбу», это та же «духовная сивуха», одуряющая народ, что и религия. Правда, Ленин внимательно изучал работы философа- идеалиста Гегеля, поскольку видел в его диалектике ключ к пониманию учения и самого стиля мысли Маркса и Энгельса.
В СССР марксизм-ленинизм (марксизм в интерпретации В. Ленина, а фактически - и его преемников на посту партийного лидера) приобрел официальный статус единственно правильной, подлинно научной, самой передовой системы философских, экономических и социально-политических взглядов. Его критика рассматривалась как проявление гражданской безответственности, а порой - политическое преступление. В 1922 г. по личному распоряжению Ленина из страны была принудительно выдворена за границу большая группа философов-идеалистов (Бердяев, Булгаков, Ильин и т. д.). С этого момента образ «философского парохода» стал одним из самых известных символов идейной нетерпимости в истории философии. Впрочем, высланным философам в известном смысле повезло: они смогли продолжить свое творчество на чужбине, в то время как многие их коллеги, оставшиеся в СССР, теряли право публиковаться, а порой гибли в тюрьмах и лагерях, как расстрелянный в 1937 г. П. Флоренский.

Вопреки неоднократным заявлениям Ленина о том, что марксизм «не догма, а руководство к действию», в СССР он был именно догматизирован, превращен в набор общеобязательных и бесспорных истин и, соответственно, ограничен в своих творческих возможностях. Во многих случаях стала совершенно условной разница между философией, нацеленной на неустанный поиск истины, и идеологией, имеющей совсем другое предназначение, а именно, унифицировать сознание людей, отмобилизовать их на решение значимых социально-политических задач, намечаемых руководством. Советские философы невольно уподобились средневековым схоластам: при обсуждении любого принципиального вопроса они должны были подобрать подходящую цитату из работ «святых отцов» (Маркса, Энгельса, Ленина или, одно время, Сталина) и писать с оглядкой на решения и интересы «церкви» (коммунистической партии), помня про ее «инквизицию».

В таких условиях философия не могла полноценно исполнять присущую ей роль интеллектуальной совести эпохи, громко и честно указывать на проблемные точки в развитии общества и культуры. Как результат, один из последних руководителей КПСС и СССР, Ю. Андропов с горечью констатировал: «Мы не знаем общество, в котором живем». При этом именно по приказу Андропова из Советского Союза был выслан (а еще раньше лишился работы и фронтовых наград) крупный мыслитель Александр Зиновьев (1922-2006), в своих социально-философских работах («Зияющие высоты», «Коммунизм как реальность» и т. д.) решившийся на объективный анализ «реального коммунизма».

Безусловно, философия советского периода знала не только идеологические внушения и политические «чистки»; у нее было немало достижений в своей профессиональной области. Пример Зиновьева, который, еще находясь в СССР, смог состоятся в качестве всемирно-известного логика и создателя оригинальной системы логической социологии, здесь не единичен. Так, Эвальд Ильенков (1924-1979) успешно развивал диалектику как логику и теорию познания, а также внес существенный вклад в разработку методологических основ наук о человеке. Алексей Лосев (1893-1988), следуя заветам В. Соловьева, кропотливо выстраивал систему целостного знания о мире, которая синтезировала бы идеи Платона и Гуссерля, христианское богословие и диалектическую логику, музыку и математику, лингвистику и мифологию. Литературовед и философ Михаил Бахтин (1895-1975) одним из первых в мире стал развивать диалогическую концепцию человеческого бытия. По его учению, «быть - значит общаться диалогически... Диалог - это спор, конфронтация, поиск истины, однако истины событийной, контекстовой. Один голос ничего не кончает и ничего не разрешает. Два голоса - минимум жизни, минимум бытия». В процитированных словах звучит вызов мыслителя монологичности официального марксизма-ленинизма, который не желал терпеть рядом с собой никакие мировоззренческие альтернативы.

Приведенный выше перечень имен можно было бы продолжить - как доказательство того, что и в непростых условиях советской эпохи, находясь под жестким идеологическим диктатом, русская философия не утратила свою плодоносность. Это позволяет ей и в наши дни не выглядеть закомплексованной провинциалкой перед лицом философствующего Запада.