Великий раскол церквей 1054 года

Новозаветные тексты полны призывов к последователям Иисуса Христа поступать достойно своего учителя – «со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира». Но уже в древней церкви множились ереси и расколы. Так, в V в. свои отдельные церковные организации создали несториане, осужденные III (Эфесским) Вселенским собором, и монофизиты, не принявшие решения IV (Халкидонского) Вселенского собора. Историю первых в наши дни продолжает Ассирийская церковь Востока, а вторых – сразу несколько т. н. ориентальных (иначе, древних восточных или дохалкидонских) церквей, среди которых: Армянская апостольская церковь, Коптская церковь, Эфиопская церковь, Сирийская церковь, Сиро-Маланкарская церковь, Эритрейская церковь.

Самое же большое разделение между людьми, называющими себя христианами, произошло, как обычно считается, в XI в., когда друг от друга обособились Римско-католическая церковь и Православные церкви, которые утвердились, соответственно, на Западе и Востоке расколовшейся Римской империи. Эта схизма (греч. shisma – расщепление, раскол) случилась не вдруг, а вызревала в течение нескольких столетий. Чем же она была вызвана?

Одна из главных причин коренится в том факте, что христианство, распространяясь на огромной территории среди народов с разными культурными традициями, с разным уровнем экономического и политического развития, неизбежно приобретало у них какие-то специфические черты. Замечено, например, что на эллинизированном Востоке христианского мира был особенно велик интерес к вероучительной стороне христианства. Именно здесь в первом тысячелетии христианское богословие получило свое наивысшее развитие, здесь же возникли и почти все крупные еретические движения того периода. На латинизированном Западе в меньшей степени интересовались отвлеченными богословскими вопросами, зато больше внимания уделяли организации церкви и росту ее социального авторитета. Церковный историк В. Болотов писал: «Где Восток видел философскую и моральную идею, там Запад создавал институт». Эта разница стала еще более заметной после того, как Западная Римская империя рухнула (вместе с высокими стандартами античной культуры), и церковь на Западе должна была широко распахнуть свои двери перед грубыми варварами, которых еще надо было учить основам цивилизованной жизни.

В тех исторических условиях, когда связи между отдельными регионами прежнего «pax romana» (римского мира) сокращались из-за частых войн, упадка транспорта и торговли, взаимное отчуждение восточных и западных христиан, или, как тогда говорили, «греков» и «латинян», неуклонно прогрессировало. Им все труднее было следовать знаменитому принципу христианской жизни, который сформулировал Августин Аврелий (354–430): «В главном – единство, во второстепенном – разнообразие, во всем – любовь». Слишком многим и на Востоке, и на Западе стало казаться, что наблюдаемое разнообразие взглядов и обычаев уже не может существовать в рамках одной христианской церкви. Так, «латиняне» постились по субботам, а «греки» – нет; западные священники брили бороды, а восточные, наоборот, растили; первые принимали обет безбрачия, а вторые могли иметь семьи – эти и другие особенности чужого церковного быта натыкались на растущее раздражение. Особую тревогу восточных богословов и иерархов вызывали появившиеся на Западе и приобретшие там догматическую обязательность учения об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына, а также о верховенстве римских епископов во всей церкви.

В Риме с давних пор сохранялось предание о том, что именно здесь принял мученическую смерть и был похоронен апостол Петр, предварительно основавший в «вечном городе» епископскую кафедру. Постепенно у римских епископов, за которыми закрепился титул «папа» (греч. pappas, лат. papa– отец), сформировалась убежденность в своей особой мистической связи с этим апостолом. К себе самим они стали относить те слова, с которыми некогда обратился к Петру Иисус: «Ты – Петр (камень), и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». В этих словах папы римские нашли обоснование для своего права и своей обязанности быть крайними судьями во всех церковных делах, никому кроме Бога не подотчетными («Рим сказал, значит, дело окончено»). Росту амбиций пап способствовал и тот факт, что в VIII в. они окончательно вышли из-под политической опеки со стороны византийских императоров и превратились в светских властителей, контролирующих значительные территории в Италии и за ее пределами.

Восточные христиане долгое время не понимали всю серьезность и масштаб папских притязаний. Для «греков» нормальной была ситуация пентархии (пятивластия), когда церковными делами в своих областях управляют пять патриархов (греч. pater (patros) – отец, arche – власть), епископов над всеми другими епископами, – Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, которые созывают поместные соборы, а самые принципиальные или спорные вопросы выносят на суд Вселенских соборов. За папами римскими «греки» были согласны признать только первенство чести – из уважения к былому имперскому статусу Рима и высоким личным качествам некоторых его епископов, но никак не первенство власти.

При столь разных экклесиологических принципах и установках (экклесиология (греч. ekklesia – собрание, церковь, logos – учение) – раздел христианского богословия, посвященный осмыслению устройства и роли церкви в жизни верующих) конфликты между их носителями были неизбежны. Один из наиболее острых случился в IX в., когда два римских папы, Николай I и Адриан II вмешались в борьбу за патриарший престол в Константинополе, добившись временного ухода с него патриарха Фотия (858–867, 878–886 гг.), выдающегося восточного богослова, первым давшего развернутую критику специфических особенностей западного христианства. Правда, при следующем папе, Иоанне VIII, наметившийся разрыв между Римом и Константинополем удалось преодолеть в ходе Великого Свято-Софийского собора (879–880 гг.), который почти два столетия считался и на Востоке, и на Западе VIII Вселенским.

Роковым для судеб христианского мира оказалось лето 1054 г. Тогда в Константинополе зашли в тупик переговоры между патриархом Михаилом Керулларием и послами папы Льва IX, который решительно требовал от восточных христиан признать Римскую церковь «главой и матерью всех Церквей». 16 июля папские послы явились на литургию в знаменитый константинопольский храм Святой Софии и, пройдя в алтарь, оставили там грамоту об отлучении от церкви «Михаила, несправедливо называемого патриархом, и защитников его глупостей». В ответ собор, созванный Михаилом Керулларием, анафематствовал послов – за недостойное поведение в храме. Надо сказать, что современники описываемых событий не были склонны их чрезмерно драматизировать, ведь подобные столкновения имели место и ранее. Вдали от Константинополя произошедшее в нем, вообще, мало кто заметил. И после 1054 г. случалось, что западное (католическое) духовенство служило в храме вместе с восточным (православным), а западные святые попадали в святцы на Востоке. Однако позднейшая историческая и богословская мысль стала утверждать, что именно летом 1054 г. Римско-католическая церковь и Православные церкви разделились через акт взаимного анафематствования. И хотя в 1965 г. папа Павел VI и константинопольский патриарх Афинагор I объявили о снятии тех давних анафем, но далеко не все верующие поддержали это решение своих иерархов.

Разделение православных и католиков сохраняется до сих пор. При этом богословы обеих конфессий утверждают, что истинная церковь, основанная Христом, осталась единой. Вот только они спорят о том, как далеко раскинулись ее границы, и все ли люди, называющие себя христианами, к ней принадлежат.